— Увы, мадам, я должен отклонить ваше предложение. Я никогда еще не изменял своей жене и не собираюсь делать этого с вами.
С яростным шипением Мелесант выдернула руки из его железных тисков.
— Прочь отсюда! Ты трусливый заяц, а не мужчина! — В речи королевы, как всегда, когда она бывала в сильном раздражении, проскальзывал кастильский выговор. — Ты еще пожалеешь об этом!..
— Доброй ночи, миледи.
Выйдя, сэр Хэмфри как можно плотнее затворил за собою дверь, но проклятия королевы еще долго неслись вслед за ним по коридору. «С этой женщиной опасно иметь дело, — думал он. — Надо предупредить Джиллиану».
Мелесант извивалась в объятиях Эскобара, но злость на сэра Хэмфри, отвергшего ее ласки, жгла ее раскаленным железом. Чтобы поскорее забыться, она изменила положение и, усевшись верхом на любовника, отдалась порыву страсти.
Эскобар застонал, теснее прижимая ее к себе, и на ее губах мелькнула самодовольная улыбка.
— Скажи, что только я могу подарить тебе такое блаженство! — потребовала она, проводя языком по мочке его уха.
— Только ты! — выкрикнул он.
— Скажи, что не покинешь меня! — Она укусила его за губу и с наслаждением ощутила солоноватый вкус крови.
— Ни за что на свете!
Наконец сношение завершилось, оставив в ее душе странную пустоту и неудовлетворенность. Видимо, Эскобар уже не мог дать ей то, чего она желала, и надо было искать нового любовника.
— Я сегодня устала. Ступай спать к себе, — небрежно сказала она, поворачиваясь на бок.
— А если ночью я опять буду вам нужен?..
— Я сказала, ступай! И оставь меня в покое, — в раздражении бросила она.
Эскобар тихо сполз с кровати и бесшумно оделся, поглядывая на ее неподвижную спину.
— Вы, верно, сердитесь на меня за то, что я отвез в деревню это зерно?
Она медленно обернулась и села в постели.
— Что ты отвез в деревню?.. — На миг Эскобару показалось, будто вместо глаз у нее две острые булавки.
— Я пытался сказать вам это вечером… Я думал, вам уже сообщили. Принц Райен заставил меня отвезти в ближнюю деревню зерно и часть скота. Я хотел переговорить с вами, но он не позволил… Он грозился убить меня, если я не выполню его приказа. Он сделал бы это, уверяю вас.
Хотя взгляд Мелесант был устремлен на Эскобара, в эту минуту она думала совсем не о нем, а о сыне. Вероятно, Райен слишком зол на нее — значит, с ним будет не так легко справиться.
— Так кого ты больше боишься, моего сына или меня? — насмешливо спросила королева.
Эскобар затрепетал, ее тон был дурным признаком.
— Поверьте, Ваше Величество, нынче днем я был на грани гибели.
К его удивлению, Мелесант расхохоталась.
— Стало быть, уже началось. Я думала, это произойдет позже.
— Что началось? — не понял он.
— Мой сын бросил мне вызов, неужели непонятно? Он во всем похож на меня, — с неожиданной гордостью сообщила она. — Что ж, пусть пробует, пусть испытывает границы моего терпения. Все равно ему меня не одолеть.
— Значит, вы не гневаетесь на меня? Она взглянула на него как на пустое место.
— Ах, при чем тут ты? Просто мой сын нанес свой первый удар твоими руками.
— Ваше Величество, жители знают, что помощь пришла от него. Думаю, он старается таким способом их подкупить.
Она обратила на него по-прежнему насмешливый взгляд.
— Вот именно. А ты помогаешь ему, хотя клялся в вечной преданности мне.
Он невольно попятился к двери.
— Я как-то не подумал об этом… Но, Ваше Величество, я всегда буду вашим рабом. Знай я, что…
— Какое мне дело до тебя, Эскобар. Речь идет о войне между мною и моим сыном, которая тянется уже много лет. Видишь ли, принц Райен не питает нежных чувств к своей матери. И кстати, тебя он тоже недолюбливает, так что, — она лукаво прищурилась, — на твоем месте я держалась бы от него подальше.
— В деревне сегодня неспокойно. Эти прожорливые ничтожества набили животы, осмелели и теперь кричат направо и налево, что Райен их законный властелин. Остерегайтесь, Ваше Величество народ вас не любит.
Мелесант выпятила грудь и игриво откинула покрывало.
— Ну и что? Ведь у меня есть храбрый заступник. Разве ты не защитишь меня от всех врагов? Не пожертвуешь ради меня жизнью? А, Эскобар?
Он почти бегом устремился к ней.
— О да! Я с радостью умру ради вас… хотя предпочел бы ради вас жить.
Мелесант провела ладонью по своему обнаженному бедру: она привыкла играть со своим любовником, как кошка с мышью.
— Ты все еще хочешь меня.
Эскобар радостно потянулся к ней. Мелесант, как и прежде, казалась ему красавицей. Он не замечал ни морщин на ее лице, ни дряблой, обвисшей кожи, ни даже седины в волосах. Она была королева — и ее величие затмевало для него все остальное.
Откинув голову, она презрительно рассмеялась.
— Ну, а я тебя не хочу! — Палец ее твердо и ясно указывал ему на дверь. — Ступай вон, и больше никогда не приближайся к моей постели.
Эскобар тряс головой, словно желая избавиться от наваждения. Он всегда страшился того дня, когда он наскучит ей, и вот этот день настал.
— Вон! — вскричала она. — Мне противно на тебя смотреть! Немедленно убирайся!
Он не помнил, как добрался до двери, как, шатаясь, спустился по лестнице и через боковую дверь вышел во двор.
— Нет! — шептал он в темноте. — Нет! Я столько лет ждал, когда она будет свободна, чтобы находиться подле нее всегда!.. Она должна принадлежать мне… Только мне.
Уже три дня они находились на острове, и за это время Джиллиана лишь мельком несколько раз видела Райена. Он где-то пропадал целыми днями и редко обедал и ужинал дома.
Правда, сегодня вечером он появился в зале, но сразу же после окончания ужина Джиллиана поднялась из-за стола и ушла к себе. С одной стороны, у нее не было никакого желания втягиваться в их семейные дрязги, с другой — не хотелось предоставлять Райену лишнюю возможность выказать свое пренебрежение к ней.
Она долго без сна ворочалась на неудобной постели, потом со вздохом встала и подошла к окну. Распахнув ставни, она подставила лицо прохладному ночному ветерку.
Огромный шар луны озарял серебристо-голубоватым светом лес, холмы и океанский простор за ними. Да, при таком освещении Фалькон-Бруин был гораздо приятнее для глаз: днем все его червоточины слишком сильно выпирали наружу и навевали не самые приятные мысли.
Неожиданный стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Вероятно, Нетта, подумала она и отозвалась — однако на пороге возник мужской силуэт.
